Это описание игры “Деревянная нога” из книги Эрика Берна “Игры, в которые играют люди”
Наиболее драматическая форма «Деревянной ноги» – «Ссылка на ненормальность». На языке анализа взаимодействий это переводится так: «Чего вы хотите от человека с такими расстроенными эмоциями, как у меня, – не могу же я удержаться от убийства!» На это ожидается ответ суда: «Конечно, нет: мы не можем требовать от вас этого!». «Ссылка на ненормальность» разыгрывается как юридическая игра, приемлемая в американской культуре; ее следует отличать от общепринятого принципа, в силу которого разумный человек не считает ответственным за свои поступки больного, страдающего глубоким психозом. Насколько известно автору, в некоторых странах существует практика, оправдывающая сколь угодно преступное поведение определенными обстоятельствами: в Японии таким обстоятельством считается опьянение, в России – военная служба во время войны.
Тезис «Деревянной ноги» следующий: «Чего вы хотите от человека с деревянной ногой?» Если ставить вопрос таким образом, то, разумеется, никто не будет ждать от человека с деревянной ногой ничего, кроме управления своим креслом. С другой стороны, во время второй мировой войны в госпиталях для ампутированных показывали человека с деревянной ногой, исполнявшего – притом профессионально – джиттербаг [Танец с быстрыми движениями и прыжками под джазовую музыку, популярный в 40-х годах. (Прим. перев.)]. Есть слепые – юристы и политические деятели (в родном городе автора в настоящее время мэром является слепой), глухие, занимающиеся психиатрией, и безрукие, умеющие печатать на машинке.
Может быть, незачем вмешиваться до тех пор, пока человек с подлинным, преувеличенным или даже мнимым недостатком доволен своей судьбой. Но когда он является к психиатру для лечения, возникает вопрос, пользуется ли он своей жизнью наилучшим для него способом и не может ли он подняться выше своего недостатка. При этом терапевт встретится в нашей стране с неодобрением большей части образованной публики. Даже ближайшие родственники пациента, громче всех жаловавшиеся на причиняемые его инвалидностью неудобства, в конечном счете могут обратиться против терапевта, если у пациента наступит решительное улучшение. Специалисту по анализу игр это вполне понятно, хотя его задача и не становится от этого легче. Все играющие в «Я только стараюсь вам помочь» пугаются угрозы прекращения игры, как только появляются первые признаки того, что пациент начинает полагаться на себя; иногда они прибегают к почти немыслимым ухищрениям, чтобы прервать лечение.
Обе стороны дела видны на примере заики-клиента мисс Блэк, упомянутого при описании игры «Нищета». Этот человек разыгрывал классическую форму «Деревянной ноги». Он не мог найти работу и правильно приписывал это тому обстоятельству, что он заика, поскольку единственной интересовавшей его профессией была, по его словам, профессия продавца. Как свободный гражданин, он вправе был искать себе работу в любой избранной им области; но поскольку он был заика, его выбор вызывал некоторые сомнения в чистоте его мотивов. Когда же мисс Блэк попыталась разрушить эту игру, реакция попечительного учреждения оказалась для нее весьма неблагоприятной.
«Деревянная нога» особенно пагубна в клинической практике, поскольку пациент может найти терапевта, играющего в ту же игру, с тем же оправданием, а тогда успех невозможен. Это сравнительно легко устраивается в случае «Идеологического оправдания»: «Чего вы хотите от человека, живущего в таком обществе?» Один пациент комбинировал это с «Психосоматическим оправданием»: «Чего вы хотите от человека с психосоматическими симптомами?» Он нашел одного за другим несколько терапевтов, согласившихся с одним из этих оправданий, но не с другим: ни один из них не дал ему удобно устроиться в занятой им позиции, приняв оба оправдания, и не сдвинул его с позиции, отклонив оба. Таким образом он доказал, что психотерапия не приносит людям пользы.
Вот некоторые из оправданий, которыми пользуются пациенты: простуда, травма головы, ситуационный стресс, стресс от современной жизни, американская культура и экономическая система. Начитанному игроку нетрудно найти поддерживающие его аргументы: «Я пью, потому что я ирландец»; «Этого не было бы, ели бы я жил в России или на Таити»; но в действительности больные в психиатрических больницах в России и на Таити очень похожи на американских больных [1]. Специфические оправдания типа «Все из-за них» или «Меня подвели» всегда следует оценивать очень осторожно – как в клинической практике, так и в общественных исследовательских программах.
Несколько более изощренными являются оправдания вроде: «Чего вы хотите от человека, который (а) происходит из разбитой семьи; (б) является невротиком; (в) подвергается анализу; (г) страдает от болезни под названием алкоголизм?» Эти вопросы увенчиваются заявлением: «Если я перестану это делать, я потеряю способность это анализировать, а тогда вовсе не смогу выздороветь».
«Деревянной ноге» соответствует двойственная игра «Рикша» с тезисом: «Если бы только в этом городе были (рикши; утконосы и ехидны; девушки, говорящие по-древнеегипетски), то со мной никогда не случилась бы такая напасть».
Антитезис. Анти-«Деревянная нога» не представляет трудностей, если терапевт способен ясно отличать своего собственного Родителя от Взрослого и если терапевтическая цель отчетливо понятна обеим сторонам.
Как Родитель, терапевт может быть либо «добрым» Родителем, либо «строгим». В роли «доброго» Родителя он может принять оправдание пациента, в особенности если оно подходит к его собственной точке зрения, с возможной при этом рационализацией, что люди не ответственны за свои действия, пока не окончено лечение. В роли «строгого» Родителя он может отвергнуть оправдание и вступить с пациентом в состязание характеров. Обе эти позиции уже известны игроку в «Деревянную ногу», и он знает, как извлечь максимальное удовлетворение из каждой.
В качестве Взрослого терапевт отклоняет обе эти возможности. Когда пациент спрашивает: «Чего вы хотите от невротика?» (или прибегает к другому оправданию, в зависимости от его текущей программы), надлежащий ответ таков: «Я ничего не хочу от вас. Вопрос в том, чего вы сами от себя хотите?» Он выдвигает единственное требование – чтобы пациент всерьез ответил на этот вопрос, и делает единственную уступку – предоставляет ему разумный срок для ответа, от шести недель до шести месяцев, в зависимости от отношений с пациентом, и от предыдущей подготовки пациента.